Гомельская журналистка Лариса Щирякова пробыла в заключения почти три года. Когда до окончания срока оставалось всего несколько месяцев, ее освободили и выслали из Беларуси в числе полусотни других заключенных. Она рассказала «Гомельскай Вясне» о своем задержании и неожиданном освобождении.
В 2023 году Ларису Щирякову признали виновной по частям 1 и 2 статьи 361−4 (Содействие экстремистской деятельности и те же деяния, совершенные повторно) и статье 369−1 (Дискредитация Республики Беларусь) Уголовного кодекса. Ее отправили на 3,5 года лишения свободы в колонию общего режима и оштрафовали на 100 базовых величин. До 2021 года журналистка сотрудничала с рядом независимых изданий, снимала документальные фильмы и вела свой проект увековечения памяти репрессированных «Забітыя і забытыя». Ранее она руководила краеведческой организацией «Талака», которую ликвидировали власти. В последние месяцы перед задержанием журналистка занималась этнофотосессиями — снимала людей в беларусских национальных нарядах.
По словам журналистки, ее задержали 6 декабря 2022 года. За несколько дней до этого сын сообщил, что за ней ведется слежка. У Щиряковой была возможность уехать за границу, но она осталась в Беларуси.
За несколько дней до задержания Ларисе написала женщина, которая сказала, что хочет заказать этнофотосессию.
— Мы договорились на вторник (6 декабря 2022 года. — Прим. ред.). Это было где-то в 11 или 12 часов. И она приходит вместе с каким-то мужчиной. Я этому мужчине говорю: «А что, вы тоже будете фотографироваться?» Он сказал, что нет. Ну и мы проходим в эту мою фотозону, и там он мне показывает удостоверение и говорит: «Не хочется вас, конечно, расстраивать, но вы, типа, арестованы, мы из ГУБОПиКа».
То есть они притворились клиентами. Потому что раньше они всегда приходили — дверь была закрыта. А в этот раз они решили, чтобы лишить меня такой возможности — что-то спрятать или кого-то предупредить, разыграли такое представление, — рассказывает Щирякова.
Обвинение ей предъявили еще в изоляторе, первая статья была ст. 369−1 УК (Дискредитация Республики Беларусь).
— Они мне инкриминировали четыре интервью, которые я в августе 2020 года, потом в 2021-м и 2022-м давала «Белсату». А в обвинении не было понятно, какие конкретно высказывания они трактуют как дискредитацию Беларуси и вменяют мне в вину. Поэтому, когда я уже защищалась, мне пришлось выписать все критические высказывания, которые хотя бы как-то похожи на ту дискредитацию. Их оказалось шесть штук: «в Республике Беларусь зачищается медиаполе», «массово нарушаются права человека», «в Беларуси диктатура», «у меня есть опасения, что против меня может быть сфабриковано уголовное дело», и что-то еще.
Через полгода Щиряковой добавили еще одно обвинение — по статье 361−4 УК (Содействие экстремистской деятельности). Причиной стало то, что она разместила материал на сайте «Гомельская Вясна» уже после того, как ресурс признали «экстремистским», но решение суда еще не вступило в силу.
Кроме того, ей вменили публикацию материалов в телеграм-канале «Белсата», хотя она утверждает, что выкладывала их только в свой Facebook, а телеканал перепечатал.
Следствие, по словам журналистки, велось формально: не проводились экспертизы, обвинение строилось на субъективной оценке материалов, которые силовики посчитали «дискредитирующими Беларусь»:
— Они в обвинении просто написали, что просмотрели и прослушали материалы и решили, что они содержат ту дискредитацию. То есть они любую критику трактовали как дискредитацию страны.
В колонии Лариса работала на швейном производстве, где выпускали форму. Питание было скудным — ее спасали передачи. Сложнее всего, по словам журналистки, было переносить не тяжелый быт, а психологическое давление и изоляцию.
Щирякова рассказала, что еще год назад в колонии стало заметно: начинается процесс помилований. Сначала выпускали тех, у кого оставались недели до конца срока, но когда начали выходить люди с огромными сроками, стало ясно — могут освободить и других.
— «Купцы», как мы их называли, приезжали периодически, предлагали писать эти «помиловки». Весной даже устроили «подставу», когда предложили написать «помиловку» 18 девушкам, а в итоге выпустили только двоих. Но лично мне раньше никогда ничего не предлагали, — говорит экс-политзаключенная.
Она не верила, что выйдет на свободу, пока накануне вечером ее не повели собирать вещи. Сначала Щиряковой говорили, что переводят в другой отряд, но по тому, как все происходило, стало ясно: ее выпускают.
Ночью группу заключенных, подлежащих освобождению, перевели в «карантин», а утром погрузили в автобус и передали КГБ. Стало понятно, что их не просто освобождают, а фактически выдворяют из страны.
— Мы осознавали, что нас вывозят. И, конечно, меня это очень огорчало. Я еще в «карантине» поняла, что меня не выпустят. А вся моя картина будущего все-таки была связана с Беларусью, с домом. Я мечтала, я хотела обнять сына и на могилу матери сходить. И я осознаю это, я, конечно, поплакала там. Девчонки меня утешали, — вспоминает журналистка.
